Монстр

Новая работа одного из моих любимых японских режиссёров Хирокадзу Корээда как и прежде вновь затрагивает тему семьи. Однако в этот раз постановщик копнул в иную сторону, затронув тему жестокости, несправедливости этого мира и непонимания взрослыми детских проблем, что в конечном счёте к ожидаемым последствиям. В поздних работах («Магазинные воришки», «Третье убийство») постановщик становится более жёстким, в отличие от ранних светлых работ, и здесь это жёсткость стала наиболее резкой и оттого всё ощущается тяжелее и больнее, ведь дело касается детей.

Лента, как водится у Корээды, как плавное течение реки — затягивает, притягивает, не отпускает. Снято, как водится, красиво, есть прекрасные виды природы, прекрасная музыка Рюити Сакамото, недавно покинувшего наш мир, а в кадре хорошие артисты, включая двух юных героев. В этот раз режиссёр создал фильм-ребус, разрозненные кусочки которого складываются к финалу, опустошая и морально изматывая, принося душевную и сердечную боль и переживания.

Сильная и непростая работа мастера, перепахивающая вдоль и поперёк.

9 из 10

Измученная овдовевшая мать Саори (Сакура Андо) подозревает, что с ее сыном-подростком Минато (Соя Курокава) не все в порядке. Мальчик кажется подавленным и замкнутым. Он обстригает себе волосы, на его лице ссадины, а из уха идет кровь. Он задает странные и тревожные вопросы: если мозг свиньи пересадить человеку, кем будет существо – человеком или свиньей? Вскоре Саори приходит к выводу, что новый учитель сына Мичитоси Хори (Эйта Нагаяма) несет ответственность за его поведение. Она противостоит директору школы, но в ответ получает бессмысленные извинения, призванные заглушить ее жалобы. Саори злится, ведь ее сын стал жертвой жестокости учителя или все не так как кажется?

Японский режиссер Хирокадзу Корээда («Магазинные воришки») представляет зрителю загадку, которую предстоит разгадать и узнать кто действительно является монстром в этой истории и ответ окажется для многих неожиданным. Рассказанный с трех точек зрения, сюжет вращается вокруг мальчика и двусмысленности его отношений – с матерью, учителем и школьным другом Ёри (Хината Хиираги). Используя эффект Расёмона – предлагающий разные и часто противоречивые точки зрения на одно событие, режиссер намеренно вводит зрителя в заблуждение посредством выборочного умолчания и ненадежных показаний свидетелей.

И если фильм Акиры Куросавы 1950 года «Расёмон» является базой для структуры повествования, то все три части «Монстра» невольно напомнят зрителю о других фильмах, которые режиссер словно и не пытался маскировать. История, рассказанная с точки зрения матери кажется началом какого-то мрачного фильма ужаса, в центре которого оказывается ребенок, внезапно начинающий вести себя крайне странно. Второе повествование словно идет по стопам «Охоты» Томаса Винтерберга, где школьный учитель становится жертвой детской лжи, а финальная часть фильма и вовсе прямая отсылка к «Близко» Лукаса Донта о дружбе школьников, которые отдаляются из-за осуждения окружающих. И хотя режиссер выбрал занимательный способ развития сюжета, который зритель может рассмотреть с разных углов, к середине фильм начинает бессмысленно топтаться на месте, вызывая разочарование, ведь вначале могло показаться, что за необъяснимым поведением мальчика действительно кроется нечто жуткое и пугающее. Правда, финал этой простой, но душераздирающей истории Хирокадзу Корээда оставит открытым для интерпретации, заставив зрителя задуматься о том, что монстрами не рождаются. Монстров создают люди, которые совершают ошибки, приводящие к чудовищным последствиям.

Но все же чем меньше зритель знает о структуре фильма, тем больше он может погрузиться в тщательно продуманное повествование, воплощенное режиссером, которого часто сравнивают с Ясудзиро Одзу («Токийская повесть», «Поздняя весна») из-за его созерцательного подхода к обыденному и терпеливому взгляду на семейные узы на фоне постоянно меняющегося современного мира и традиций, а также таланта искать содержание в самых тривиальных вещах.

Монстры внутри нас
«Монстр» автора великолепных «Магазинных воришек» Хирокадзу Корээды, боровшийся в прошлом году за Palme d'Or и взявший приз за «Лучший сценарий» – фильм-ребус, полностью решить который можно, только посмотрев всю картину. Каждый другой взгляд на ситуацию не только дополняют повествование, но и иногда полностью меняют отношение зрителя к истории. Видно, что Корээда бегло конспектировал великий «Расемон» Куросавы, чтобы постепенно дать право голоса всем героям, а самому отстраненно, с печальной улыбкой показать, каковы могут быть ужасны последствия душевной глухоты взрослых. Каждая новая глава снята немного по-другому, к концу истории взгляд камеры становится настолько интимным, что зритель буквально оказывается рядом с детьми, которые вот-вот совершат роковую ошибку под давлением серьезных внешних обстоятельств.

«Монстр» во многом экранизация известной японской пословицы – «Дэру куги ва утарэру» (торчащие гвозди забивают). Так говорят о людях, которые выделяются среди других, и как общество реагирует на них. Традиция быть как все часто приводит к печальным последствиям, молоток общества будет бить по торчащему гвоздю-человеку до тех пор, пока не сравняет шляпку с уровнем остальных. И будет ли он после этого прежним и сохранившим рассудок – большой вопрос. Закрытое японское общество – общество жесткого контроля, но его неписаные правила напоминают обоюдоострый меч, который ранит и детей, и взрослых. Корээда поднимает тему буллинга в школе (кто именно страдает от него раскроется ближе к концу картины) и семейного насилия. Жестокость направлена на детей, которые сильно отличаются от остальных и справиться с ней общество почти не предпринимает попыток, боясь потерять лицо.

Это маленькая круговая порука – молчаливое бездействие учебного заведения, которому просто невыгоден публичный скандал, что приводит к бесконечным вежливым и пустым извинениям, насилие в семье, когда ребенка из-за его странностей считают чуть ли не дегенератом. Дети могут противопоставить жестокости и безразличию старших только удивительную нежность. И хотя сам режиссер в интервью отрицает суть природы слишком тесной дружбы ребят, но она явно противоречит традиционным японским ценностям, «превращая» одного из мальчиков в публичного монстра. И Корээда делает все возможное, чтобы дать своим маленьким героям надежду, что они смогут выстоять и быть услышанными взрослыми. Защититься от излишней строгости мира старших им помогает заброшенный вагон поезда – надежный уголок детства, пропитанный духом приключений, скрытый от любопытных взоров посторонних. Главные герои напоминают маленьких инопланетян, которых все разглядывают с враждебным любопытством и спрятаться можно только в своем небольшом «космическом корабле».

А временами давление на мальчиков оказывается поистине колоссальное. Минато грустит об отце, отчаянно пытаясь решить для себя головоломку – пытаться соответствовать идеальному в глазах матери образу мужчины (покончившему жизнь самоубийством) и найти себя в глухом к его чувствам мире, подружившись с общительным, но странным Йори. Он, в свою очередь, страдает от тирании отца, пытающегося «исправить» непохожего на всех ребенка, что еще сильнее надламывает психику мальчика и приводит к страшным последствиям. Но Корээда всегда добр к своим персонажам, его взгляд теплый и дает надежду, что мальчики в итоге смогут победить внешних монстров и изгнать внутренних. В фильме главные герои часто мечтают о реинкарнации. Синтоизм верит в это таинство, а ставшие свободными от внешних предрассудков и внутренних страхов дети обязательно сохранят свои самые лучшие качества в новых жизнях.

Гордость и предубеждение
На первый взгляд, история представляется собранной из осколков: подросток-сын невпопад отвечает на вопросы матери-одиночки, заставляя её беспокоиться насчёт его конфликта с учителем, и это беспокойство ещё больше усиливается после встречи женщины с пожилой директрисой школы, о которой ей потом доброхоты нашепчут кое-чего в уши, создавая у неё впечатление, далёкое от действительного положения дел, проистекающего из общения двух мальчишек, вызывающего агрессивную реакцию у их одноклассников и отца, недовольного поведением своего парнишки, а поднятая женщиной волна возмущения накрывает и виноватых, и, очевидно, безвинных.

Поспешные выводы оказываются ложными, скороспелые решения ошибочными, а само слово «монстр» (чудовище) несёт нарицательный смысл, прилагающийся к персонажам, названным таковым, ищущим его в себе, либо даже не допускающим мысли о том подумать – сложение неверия, духовной слепоты и обыкновенного страха, над которыми подспудно витают вопросы: «Как с этим жить? И можно ли?», получающих в ответ несколько разных по человечности версий, соединяющих недетский психодраматизм сценариста с прощальными фортепианными аккордами маэстро Рюити Сакамото, проливающими несказанный свет на столкновение гордости и предубеждения, в котором открывается путь к постижению истины.