Сумасшедшая любовь

Создатели «Надписей на стенах ванной комнаты» (в русском варианте — «Сумасшедшая любовь») предлагают окунуться в историю душевнобольного Адама, посмотреть на окружающий мир глазами подобных людей, постараться понять — что же они чувствуют. Это весьма сложно, и не только потому, что не испытываешь чего-то подобного. Можно заглянуть в душу другому, можно понять животное или даже «прочитать» созвездие, но до тех пор, пока Тайны мозга покрыты завесой, мы не сможем поставить себя на место душевнобольных; и не их вина, что действия не поддаются разуму.

Кажется, именно эта мысль стала главным посылом всего фильма, как и книги Джулии Уолтон, на основе которой кинолента и снята. Мы можем упрекать людей в их расовых предрассудках, гендерных предубеждениях, жажде насилия — просто потому, что однажды это стало их собственным выбором. Однако гомосексуалисты и лесбиянки не сами выбирали свой путь, и как бы нам не было неудобно в их обществе, все, что им остается — лишь пытаться держать себя в руках. Схожая ситуация и с шизофрениками. Подобно смертельно больным и обречённым людям, им остается лишь ждать и надеяться на чудо, на то, что однажды всё же разработают препарат, делающий их нормальными. Однако что значит быть «нормальным» в этом повреждённом мире? Мы доверяем интуиции, логике, и надеемся, что она нас не подведёт. Однако поступаем ли на самом деле правильно? И почему смертельно больных людей жалеют, во всём помогают, тогда как шизофреники становятся изгоями?

Люди, подобные Адаму, — самые искренние. Просто потому, что не умеют врать. Их язык опережает мысль, и мозг просто не успевает обдумать, как поступить правильно. Но с каких это пор говорить правду стало ненормальным?! Говорят, они видят то, что недоступно простым людям. Но так или реально всё то, что мы видим, и разве оно не может существовать, если просто недоступно глазу? Я просто хочу сказать, что поверженный Разум — ещё не вердикт, и мы не должны изолировать подобных. Если, конечно, они только не агрессивны.

Как уже сказал, в основе картины — роман Джулии Уолтон «Слова на стене». Однако в отличие от книги, режиссёр Тор Фройденталь более полно раскрыл любовную линию между Адамом и Майей, готовой на всё ради близкого человека. От того смотрится она ещё более захватывающе. Книжная история Адама более сконцентрирована на его видениях, медицинском аспекте. Существует и ещё целый ряд расхождений, персонажей, что не вошли в киноленту, но не буду на них останавливаться: лучше посмотрите/почитайте и сравните сами.

Чарли Пламмер великолепно исполнил роль шизофреника Адама, проникся его историей. Глядя на то, как ведёт себя актёр в кадре, даже и не скажешь, что в жизни — это самый обычный человек. Вообще, ему довольно часто приходится играть подобные роли одиночек с проблемами. Вспомнить хотя бы Майлза Холтера из «В поисках Аляски» (по книге небезызвестного Джона Грина), «Положитесь на Пита», «Глубокий овраг». Поистине украшением проекта стала Тейлор Расселл. Её героиня — сильная и несокрушимая личность, которая также постоянно сталкивается с вызовами несколько иного плана, однако мужественно их переносит. Крайняя нужда, необходимость заботы о близких — лишь закаляют Майю, делают её сильнее. Неудивительно, что её просто влечёт к Адаму. Но нужно быть готовым — всегда найдутся такие слабаки и дуболомы, как Йен, которым просто жизненно необходимо издеваться над другими. Скажите, и кто из них больший идиот, представляющий угрозу другим?! Я был горд и за Пола, который всегда относился к Адаму, как к собственному сыну, терпел его выходки и наставления окружающих — пусть это останется на их совести.

Забавно было увидеть в фильме повзрослевшую Анну-Софию Робб, которую даже не узнал. Обратил внимание на имя лишь в финальных титрах. Да-да, та самая Лесли из «Мост в Терабитию» (2007) или Вайолет в «Чарли и шоколадной фабрике» (2005). Заметную комедийную струю сюжету придаёт персонаж Телохранителя (Bodyguard) — другое «видение» Адама. Лобо Себасьян с его криминальной внешностью, вечно машущий своей битой и острый на словечки выглядит ужасающе и забавно одновременно.

9 из 10

Есть такой товарищ — Тор Фройденталь. Гуру так называемого семейного кино когда-то принимал на себя руководство «Отелем для собак», «Дневником слабака» и «Перси Джексоном и Морем чудовищ», однако вскоре его кинематографический запал стал иссякать: после «Перси Джексона» Фройденталь режиссировал преимущественно сериалы. С «Сумасшедшей любовью» у него случился мини-камбэк, причем, так сказать, вне зоны творческого комфорта: в киноленте режиссер обращается к проблемам лощенных американских подростков, пытаясь адаптировать молодежную книгу «Слова на стенах ванной комнаты». Ранние проекты Фройденталя навевают мысли о комедии или о псевдовысоком фэнтези, в то время как «Сумасшедшая любовь» пытается объять необъятное: визуализировать психическое заболевание, понять его и сделать соответствующие выводы. Конечно, в формате фильма, чей основной аудиторией являются подростки, подобное вряд ли можно продемонстрировать «как есть», т. е. в суровом качестве, так что финальный результат несколько смягченный.

Старшеклассник Адам мечтает о поступлении в кулинарную школу. Дело в том, что кулинария помогает ему отвлечься от психических проблем: шизофрения часто проявляет себя в форме несуществующих личностей. Среди них: гуру Ребекка, брутальный Бугай и сквернослов Хоакин. Понятное дело, что эта мини-компания «Сплита» мешает Адаму жить: социальное взаимодействие на нуле, не говоря уже об исключении из школы. Ему дают второй шанс попробовать себя в католической школе, где Адам находит девушку Майю. Общаясь с ней, молодой человек начинает переосмысливать свою жизнь и, естественно, влюбляется.

Вывести на экран то или иное психическое заболевание — непростая задача. Во-первых, есть шанс кого-то обидеть или нарваться на ворох непонимания среди зрителей, знакомых с настоящими проявлениями. Во-вторых, те, кто не пережил подобное или не общались в реальной жизни с сумасшедшими, могут сами крутить пальцами у виска и удивляться нагромождению бреда. «Любовь» создает больше пространства для замешательства: внутренние монологи и бесшабашные, нелогичные поступки героя реализованы именно как деяния его альтер-эго. Личности, можно сказать, берут тело Адама без его разрешения; периодически к ним присоединяется этакий голос из тьмы, желающий насилия. Решая свои проблемы, Адам создает новое: хорошо, что у него есть цель в виде желания стать шеф-поваром, и так интересно наблюдать его внутреннюю борьбу.

Тем не менее, реализовано это достаточно тоскливо: сюжет едет по проторенной другими подростковыми фильмами об аутсайдерах дорожке. Здесь найдется место утомительным вещам вроде школьных хулиганов, противного отчима (хотя и тут не всё так однозначно), противостоянию дурацким школьным правилам, понимающему и адекватному взрослому и т. п. Иными словами, из-за этих приемов весь сильный драматический потенциал нивелируются: тяжело воспринимать стремление Адама к мечте и его финальный мотивационный «спич» на выпускном, хотя бы потому, что он фактически не отличается от сотен других. Даже установка той самой «сумасшедшей любви» с одноклассницей Майей выглядит немного наивной и рассчитана на самых романтичных индивидов: настоящих трудностей у пары нет.

«Сумасшедшая любовь» демонстрирует любопытные идеи и даже высокую концептуальный задумку: легко разглядеть в ленте такие темы, как страх родителей за будущее своего «особого» ребёнка. При этом, увы, большую часть сюжета повествование остается на уровне подростка: задействованы весьма шатки кинематографические приемы, а сердце киноленты оказывается часто где-то не в том месте. Фройденталь словно снимает фильм о том, о чем сам знает весьма посредственно: с одной стороны, подростки, могут быть покорены чарующей силой любви, хотя, наверное, наиболее циничные из них не найдут картину увлекательной. С другой стороны, психическое заболевание разбавляется рутинной мелодрамой: кроме позитивного максимализма, вряд ли «Сумасшедшая любовь» содержит в себе что-нибудь значительное.

6 из 10

У Адама шизофрения. И это не лечится. Рак тоже неизлечим, но к раковым больным относятся с очевидным сочувствием, поскольку их телесный недуг обычно несовместим с продолжительной жизнью, тогда как «психические» больны на голову, что вызывает у окружающих, если не страх, то в большинстве своём пренебрежение, делая их жертвами безучастности.

И вот, сидя в мягком кресле, будто на приёме у доктора, Адам рассказывает, как ему живётся с расщеплённым сознанием, в котором рядом с мамой, отчимом и школой живут галлюциногенные привидения, а дух захватывают приступы истерии, из-за которых он теряет контроль над собой, превращаясь в изгоя. Он смотрит вперёд, где, слегка развалившись, должен бы сидеть доктор, но там никого нет, кроме тех, кто решил посмотреть это кино с историей человека, начинающего новую жизнь, и, что важно, рассказывает он об этом с удовольствием.

И хорошо, что мы имеем дело не с дневником больного и не клинической драмой, а видим вполне себе живую исповедь парня, не сразу распознавшего и увидевшего что к чему, столкнувшись с тем, что не даёт ему нормально жить, тогда как он внезапно влюблён и хочет продолжения нового, не видя к тому верных путей.

Юношеская влюблённость врывается в клиническую патологию, а романтические отношения провоцируют очередной конфликт противоречий, раскрывающий сложные аспекты непростых отношений шизофреника с внешним миром, временами кажущегося ему враждебной средой, где всё-таки встречаются разные люди, способные поколебать его недоверие.

Чарли Пламмер специализируется на персонажах, находящихся в нестабильном психологическом состоянии, не преувеличивая, но абсолютно точно передавая шатания главного героя, идущего на только ему известные жертвы ради того, чтобы наладить отношения со своей подругой, едва ли намекая, что это удел многих людей, которым приходится жить, не приходя к обычной норме, испытывая на себе все возможные средства адаптации.

В этой части фильм заимствует современное представление о социальной терапии психических расстройств, но оно внедряется не по совету врача, а становится открытием главного героя, ощупью выбирающегося из тьмы своего кошмара, не утрачивая иронии и присутствия духа, в кои веки не обращая обречённость трагедию, отчего начинающаяся катастрофа принимает вид увлекательного приключения, смягчая тернии через которые проходят участники событий, исключая трёх навязчивых привидений, с которыми Адам учится жить, как и с другими людьми, — так что своим позитивом картина заряжает, я бы сказал, по полной.